Мы много лет, много раз и много за что критиковали и продолжаем критиковать РПЛ. Несколько лет назад мы хотели задать накопившиеся вопросы Сергею Прядкину, но никак не получалось, и у редакции даже была традиция: каждую среду в течение почти полного 2018 года Александр Головин звонил в лигу, просил об интервью и слышал новую версию переноса. Тогда лига была ультразакрытой – сейчас старается открываться, и в конце этого невероятного 2020 года мы все-таки встретились с президентом РПЛ для большого разговора. 

Полностью разобраться, почему российский футбол такой, какой он есть, невозможно, но это интервью – попытка приблизиться к пониманию, почему РПЛ-2020 далеко не такая, как о ней мечтали во времена подготовки к чемпионату мира.

Почему чемпионат России вечно недоволен телеконтрактом, почему он не растет? Почему лига экономически отстает в развитии от многих конкурентов – и речь вовсе не про АПЛ? Почему клубы голосуют за решения, которые гарантированно принесут им убытки? Иногда эти вопросы напоминают замкнутый круг, где нет крайнего и у клубов с лигой есть соблазн обвинять друг друга.

Но хоть что-то понять можно – ровно поэтому Владислав Воронин пришел к Сергею Прядкину за менеджерским осмыслением происходящего.

Служба в КГБ, дзюдо и самбо как главный спорт молодости, помощь агенту Сарсании в 90-е

– Про вас мало что известно. Можете рассказать про родителей?

– Моя мама – учительница русского и туркменского. Сейчас она на пенсии. Папу мы похоронили. Брат у меня есть – как и я, он отслужил, как и я, уволился полковником. О семье я не рассказывал и не буду рассказывать, сразу говорю.

– Футбол как полюбили?

– Честно? В футбол меня втянул Костя Сарсания.

– Вы до этого не смотрели?

– Чуть-чуть играл, как и все мальчишки. Отец служил в Алма-Ате. Я пацаном в четвертом классе играл. Но в спорте я больше добился в самбо и дзюдо – призер войск правительственной связи (ВПС КГБ СССР – Sports.ru) по самбо в категории 74 кг. Не раз выступал за сборную на первенстве центрального совета «Динамо». У меня достаточно успехов было. Сергей Владимирович Чебан (исполнительный директор РПЛ – Sports.ru) это знает, потому что мы из одного училища.

До обеда были учебные занятия в курсантской группе, после обеда – по графику я тренировался со сборной училища. Вечером – самоподготовка. И так 3-4 раза в неделю. Поэтому я больше к единоборствам, меня многие знают.

А футбол… По окончании училища – благодаря заслугам в единоборствах, – попал по распределению в курирование штатных спортивных команд по линии войск КГБ СССР. В каждом ведомстве – МВД, в армии – были спортивные команды, куда призывали спортсменов – они все время тренировались, а службу проходили у нас. Вот я долгое время занимался ими.

В один прекрасный день Николай Александрович Толстых переводил футбольную команду «Динамо» (Кашира, Московская область) в Москву. Отсутствовали места во внутренних войсках, его руководители обратились к зампреду КГБ, который тогда курировал спорт, тот дал команду нашему начальнику управления. И тогда «Динамо» (Кашира) в полном составе перевели в мое подчинение. В состав входили: Саша «Война» Смирнов (помните, в «Локомотиве» играл, а сейчас он тренер), Подшивалов, Вася Кульков (царствие ему небесное), Костя Сарсания, Равиль Сабитов, Андрей Чернышов. Так я узнал футбол.

– Несколько раз приходилось слышать, что у вас на стадионе «Динамо» была своя комната.

– Мы были партнерами Николая Александровича Толстых, московского «Динамо». Нам была выделена не то что комната, а кабинет. Если приезжали на стадион, там и располагались: чай, кофе, беседы.

– Что вы делали с той командой?

– Они служат, а я их должен контролировать. Как начальники в футбольных командах работают – так и я. Стал на матчи ездить, смотреть – мои ребята все же. До этого я любил футбол, но не было такого [погружения]. Потом сменилось поколение: пришел Саша Точилин, другие динамовские ребята.

Потом Костя Сарсания закончил с футболом, получил первую [агентскую] лицензию. А мы с ним так и остались дружить – он меня затянул в футбол. У меня пауза была в службе в 1995 году – мы как раз создали агентство. Он работал агентом, я помогал.

– Чем?

– Всем помогал. Чисто документальная работа – например, визы. Он вел все переговоры, был известен. Тогда я узнал практически весь агентский рынок: на встречах присутствовал, но переговоры вел только Костя.

Костя меня и познакомил с Виталием Леонтьевичем Мутко.

В 2000-м были реформы силовых структур, я вернулся на службу – и меня порекомендовали в Премьер-лигу к Виталию Леонтьевичу. До 2005 года я был прикомандирован, мы помогали во всем. В 2005-м он предложил мне уволиться и прийти в штат. Я пришел – сначала советником, а потом генеральным директором. По сути, официально Виталий Леонтьевич дал мне дорогу.

– Футбол стал работой или вы прямо влюбились?

– Работой, которую полюбил.

– А что в свободное время смотрите, делаете?

– Только футбол в основном получается. Но я люблю новостные, обзорные передачи – не футбольные. Мне очень понравилось, как младший Примаков возобновил вещание «Международной панорамы» (выходит на «России 24» – Sports.ru). Интересуюсь политикой, новостями. Я живой человек.

Сам родом из Астраханской области, у нас остался там дом родительский, сестра отца там живет. Часто туда ездим, мне нравится – проведать родственников. Люблю рыбалку. В начале пандемии ездили. Три-четыре дня – и уже чуть-чуть напряжение снимается.

– Что вам дала служба?

– Очень многое. Раньше обучались не как сейчас. Я 1982 года выпуска, брат – 1992-го. А в 2000-е уже по-другому стало – курсанты два курса отучились и дальше в общежитиях живут, как студенты, со свободным выходом. Мы раньше проводили 4-5 лет за забором – так это называли. У нас были только зимние и летние каникулы. И мы мечтали: быстрее бы выпуститься, надоела эта служба.

Но я всегда вспоминаю то время с большой теплотой. Служба дала организованность, пунктуальность, дисциплину – это основное. Плюс большой опыт, я побывал во многих странах в советское время.

– Самые запоминающиеся?

– Был в командировках во всех странах социалистического лагеря. В Монголии. В Афганистане.

– Во время войны?

– В период, да. Когда войска уже выходили. Это была командировка на три дня. Я видел все. И не жалею, что провел много лет на службе.

– Что интереснее?

– С теплотой вспоминаю службу, но в то же время в футболе поинтереснее. Хотя я никогда не думал, что тут тоже очень много интриг.

– Тоже?

– Служить достаточно сложно, особенно в силовых структурах, особенно в той конторе, откуда я выходец. Но там больше дисциплины, если ты провинился – есть четкий дисциплинарный регламент и иерархия. А в футболе больше интриг. Как часто говорят: в футболе разбираются все. Вот это меня больше всего убивает. Я никогда не лез в тренерскую деятельность, никогда не занимался не своим делом. 

 

– Вы имеете в виду «Спортакадемклуб»? Вы были его учредителем вместе с Сарсанией и Андреем Лексаковым (сейчас – технический директор РФС, генеральный директор тренерской академии).

– Да. Сначала они были учредителями. Потом хотели сделать перерегистрацию со вторым юридическим лицом, но клуб не перешел от первого лица ко второму и так и закрылся.

Первоначально была команда «Академика», куда собирались ребята со всего Союза. Большую часть времени они проводили за границей – и если с одного выпуска (16-17 человек) двух-трех игроков забирали клубы, отбивались все затраты. В основном их нес Костя и пара бизнес-партнеров – у меня средств не было таких, я занимался организационными вещами.

Достаточно интересная работа была. Плюс появились контакты. Почему у меня очень большие контакты в Европе? Все еще оттуда.

– Сколько языков вы знаете?

– Два. Английский и немецкий. Не могу сказать, что в совершенстве говорю. Но у меня нет комплекса. Может, я говорю неправильно, но все иностранцы – в УЕФА и так далее, мои друзья – меня без вопросов всегда понимают.

Вообще-то у меня технический английский был в свое время, это сложно. Как сейчас вспоминаю: High Military School of Communication, как мы называем свою контору. Если практика постоянная – легче. А когда выезжаешь непостоянно, могут быть ошибки. Но могу сказать, что очень хорошо всех понимаю после двух-трех рюмочек виски.

Почему РПЛ не смогла за 8 лет сделать примерно то же, что Ла Лига про Тебасе. И как в идеале надо сократить чемпионат

– В 2012-м вы говорили: «Не надо равняться на заграницу. Больше половины клубов АПЛ – должники и банкроты. Точно так же это происходит в Испании». Спустя 8 лет вы говорите, что Ла Лига для вас пример работы лиги как медиакомпании. За эти годы Ла Лига изменилась: пришел Хавьер Тебас, поменял команду, перезапустил все процессы, лига преобразилась. Можно ли было в РПЛ за это же время сделать так же?

– Нет. Нас все время подводят к тому, что сравнивают с зарубежными лигами, особенно ведущими. Наверное, это правильно, и стремиться к этому надо…

Хавьер Тебас

– Я же не про суммы в миллионах евро говорю, а про эволюционный подход.

– Я тоже не про сумму. Абсолютно не будем обсуждать – полтора миллиарда евро или двадцать миллионов долларов. Я говорю, что, по сути, подход должен быть немного другим. Согласен, что лучшие практики спортивного маркетинга приходят с Запада, от сравнений не уйти, потому что футбол – это глобальный спорт. Но специфика в России другая: с точки зрения финансирования клубов, роли государства, экономики.

Я с руководством УЕФА на эту тему неоднократно разговаривал, например, про финансовый фэйр-плей – я член стратегического совета, да и с первыми лицами организации у меня хорошие, близкие отношения. К каждой стране должен быть свой подход. Стоимость рекламного рынка, внутренний контекст страны – если все это брать вместе, то, конечно, нас нельзя равнять по успехам других лиг.

– Объем рынка индустрии развлечений в России больше, чем у Швеции, Дании и многих стран, где телеконтракт футбольной лиги выше, чем у нас.

– А объем рекламного рынка нашего и их? В разы стоимость рекламы отличается, абсолютно несопоставимые цифры Везде разная телевизионная политика. В какой европейской стране есть спорт на общедоступном канале? Я часто слышу, что мы зарабатываем меньше, чем румыны, турки и так далее. Конечно, зарабатываем меньше, потому что в большинстве стран отсутствует спорт на общедоступном канале – везде ты покупаешь. Может, в Германии ты матч открытия посмотришь или обзорную передачу какую-то. Но на этом все.

Мы в свое время начинали движение в этом направлении – достаточно сложно было, я со многими ругался, когда мы создали «Лигу-ТВ». Правильный был путь. Честно скажу: правильный. Свой продакшн, своя дистрибуция. Трудный путь был, несколько директоров сменили – одни были прогрессивные, потом стагнация. А затем был создан федеральный спортивный канал. Мы были вынуждены закрыть компанию и передать все наши права «Матчу». 

Нельзя сравнивать наше развитие с развитием Ла Лиги, да и других лиг – везде свои особенности. Мы с ребятами в РПЛ обсуждали – я бы даже ориентировался больше не на испанскую, а на немецкую лигу. Мне ближе эта модель.

А Ла Лига, ты же, наверное, тоже знаешь – это, по сути, два клуба. Ее зарубежные права и дают такой доход.

– С этого они и начинали…

– Почему начинали? Сейчас то же самое.

– Они начинали с того, что выбрали позиционирование: мы не два клуба, мы – Ла Лига, мы – футбол. Приходит какой-нибудь японец в «Эйбар» – у «Эйбара» появляются спонсоры, потому что Ла Лига специально насыщает клубы данными, дает ему аналитический дашборд, полный учет всей аудитории.

– У нас было такое: мы говорили, что, может, каждый клуб возьмет себе игрока из арабских стран, еще откуда-то. Помнишь, Хонда у нас играл? Но права-то стоят не так много. У меня даже где-то осталась рейтинговая справка от «НТВ-Плюс»: 3 или 4 тысячи стоила подписка на одном из каналов.

Насколько я знаю, у Тебаса тоже не совсем просто там. Там есть внизу 4-5 клубов, которые барахтаются тоже. Там тоже есть проблемы, мы общаемся с ним. Неплохая ситуация из этих всех – в Германии.

– В Испании по состоянию на 2012 год ваши слова были справедливы: куча долгов, просроченные кредиты. Но многие те кредиты закрыты, более полумиллиарда долгов погашено, многие клубы работают с профицитным бюджетом.

– Возможно, ты и прав. Возвращаясь к разговору ранее – это эволюционный подход, подкрепленный ресурсами от телевизионного контракта, в том числе международного. Если бы рынок позволял нам зарабатывать хотя бы 160-200 миллионов долларов и раздавать 6-10 миллионов каждому клубу, конечно, стратегически мы бы выстраивали развитие иначе. Все обязательства по контрактам, по медийной составляющей с предоставлением игроков – не так, как мы уговариваем, просим, убеждаем [сейчас].

Как мне как-то сказал глава одной лиги – конечно, давая 100 или 150 миллионов условному клубу, он будет управлять теми процессами, которые необходимы для развития лиги. Медиаконтракт становится инструментом для развития. Сложность в этом. У нас нет такого финансового рычага.

Очень хочется, но…

– Что мешает?

– Первое и основное – отсутствие конкуренции. Второе, вытекающее из первого – роль государственного финансирования в спорте. Третье – терпение и выдержка у всех заинтересованных сторон, чтобы следовать стратегии.

Затрону еще одну тему. Ничего нового господа колумнисты не придумали, описывая, что сделать с российским футболом, чтобы он рос (отсылка к колонке Дмитрия Иванова в «Спорт-Экспрессе» с предложением разбить РПЛ на две лиги по 12 клубов в каждой – Sports.ru). Все преимущества различных структур соревнований мы прошли от и до. Их было 12 – оставили 6, потом оставили 3.

Все зависит от целей, которые ставим. Если это увеличение уровня соревнований – спортивного, коммерческой привлекательности, экономической эффективности клубов – то нужно преобразовать формат соревнований в тот, при котором будет больше матчей повышенного интереса.

Я сторонник увеличения количества топовых матчей категории А-А (матчи между 5 лучшими командами предыдущего сезона – Sports.ru). То есть той схемы, при которой клубы разбиты на группы по 12. Я в свое время уже заявлял, что надо сократиться. Как мы раньше изучали в университете Ленина, только наоборот: шаг назад, два вперед. Я это сказал, и меня тут же начали критиковать: у нас большая страна и так далее.

Если сокращаться, из нынешних 16 клубов придется 4 убрать. Как вы думаете, если сказать какому-нибудь губернатору, что вы не будете в Премьер-лиге играть, а будете в РПЛ-2, реакция какая последует?

Кто-то о таких особенностях не задумывается, а кто-то – думает. Но схема с 24 командами в двух дивизионах была бы идеальна: увеличение количества топовых матчей влечет за собой рост рейтингов и выручки.

Тем самым клубы, которые попадут в РПЛ-2, в финансовом плане даже выиграют за счет потенциально бОльших сумм от распределения доходов с медиа- и коммерческих контрактов. Ведь ключевой драйвер роста – матчи категории АА и АВ.

Почему клубы голосуют за экономически неэффективные решения. Что в это время делает лига и знает ли она свою аудиторию?

– Вот маленький шаг Ла Лиги: они объявили конкурс технологий будущего среди разработчиков, пришли заявки 279 компаний из 55 стран. Победителям они дают минимальный бюджет на развитие, а дальше все это уходит клубам на помощь. РПЛ могла бы такое сделать?

– Да, но это более вероятно, если изменится модель финансового взаимодействия с клубами – при переходе лиги от взносов к системе процентного вознаграждения за работу. Так как текущая модель не подразумевает отдельного бюджета под подобные проекты, решение о затратах принимают клубы на общем собрании.

– Как могут клубы выступать против эволюции, против нового?

– Не против эволюции, а скорее против того, что средства будут взяты у них. Поэтому я и говорю, что в клубах тоже должно быть движение к прогрессу. Застоя не должно быть. Туда тоже должны приходить ребята молодые, перспективные, у которых чуть другое мышление. У нас в лиге такое движение есть в последние 3-5 лет.

– А кто должен быть инициатором приглашения таких людей? Мне сложно представить, что «Урал» будет легко понимать: нужно улучшаться, нужно хотя бы 5% доходов отдать на развитие.

– Это моя работа, которая индивидуально проходит с каждым таким клубом. Есть клубы, которые все понимают. У нас создано правление, где собраны наиболее прогрессивные клубы, которые могут задавать тон развитию лиги.

А есть клубы, которые недостаточно активны. Им большие клубы вместе с лигой должны подсказывать, предлагать прогрессивные идеи – и толкать их. По-другому ничего не получится.

– Мне один из представителей футбольной индустрии про это сказал так: «Клубам выгодно, чтобы происходило ничего». Вы согласны?

– Не всем точно. Некоторым – да. У нас есть следующий этап подготовки стратегии развития, мы его будем на общем собрании рассматривать, создавать рабочую группу, чтобы стратегия заработала.

Но для ее реализации тоже нужны средства.

– Про общие собрания интересно. Самое резонансное за последние пару лет – когда повторно проголосовали за расширение в январе 2020-го. Насколько я знаю, лига рекомендовала не расширяться, у клубов на руках были графики: при 18 клубах негативный экономический эффект (минус 872 миллиона рублей), есть негативное воздействие на телевизионные рейтинги. И клубы все равно поддерживают расширение. Вот как это происходит? У меня нет объяснения.

– Многие клубы думают о сегодняшнем дне, а не про завтрашний.

– Лига из-за этого не развивается и сама только затыкает проблемные места, которые есть прямо сейчас…

– Я бы добавил тут слово «вынуждена».

– Хорошо, лига вынуждена затыкать и не представляет, что будет в 2025 году. Я намеренно говорю про Ла Лигу и ее соревнования. Это же технологии, которые не сейчас будут нужны, их пока разработают, внедрят – и все случится в 2023-м, например. В Бундеслиге тоже есть огромное направление работы над тем, что будет дальше. РПЛ-то, получается, тоже мыслит краткосрочно?

– Не согласен. Мы определили основные направления для развития лиги до 2025 года, сейчас готовим план реализации. Я представлял программу на выборах в начале года, мы бы доработали и приняли ее еще раньше, если бы не коронавирус. Но пришлось перенаправить ресурсы, чтобы доиграть предыдущий сезон и начать новый. Вся аналитическая часть закончена, и там не кратковременный взгляд – затронут обширный круг вопросов, о которых ты говоришь. Стратегию готовили не старые менеджеры, а ребята, за которыми будущее.

А что касается Ла Лиги или Бундеслиги – условия абсолютно другие, и от страны к стране разные.

– Я говорю про генеральный подход – он в том, чтобы думать о том, что будет дальше, хотя бы попытаться предугадать и встроиться в эту волну.

– Для этого и готовим стратегию. Это взгляд на будущее.

– Вы можете в трех словах описать, про что она?

– Это про продукт, маркетинг, продажи и управление.

– Мне кажется, многое из этого вы могли бы сказать и лет 7-8 назад про прошлую стратегию.

– В то время, когда мы начинали, я бы никогда не поставил на первое место медиа. В то время вопросы ставили чуть-чуть другие. Прежде всего – материальная база, точнее, ее отсутствие. Вспомни, сколько мы бились с полями, со стадионами, с сидениями, с искусственными газонами… Хоть мы и выиграли тогда два Кубка УЕФА, но я бы никогда не поставил на то, к чему мы придем. Молодые ребята, которые сейчас у меня работают, перевернули мое восприятие стратегических вопросов.

– К кому из молодых вы прислушиваетесь?

– Директор по проведению соревнований Евгений Савин. Павел Суворов – директор по коммерции и маркетингу – современные идеи дает. Начальник отдела стратегического развития Иван Суворов, начальник группы проведения соревнований Александр Поляков сейчас пришел – образованный молодой парень, работал в хорошем клубе – «Кайрате», в Англии учился. В пресс-службу Дмитрий Зеленов из «Спорт-Экспресса» пришел.

Евгений Савин, Павел Суворов, Дмитрий Зеленов

– Они вам подсовывают что-то посмотреть или что?

– Мы обсуждаем разные вопросы, и они дают те прогрессивные шаги, которые ты упоминаешь. Если что-то в западных лигах меняется или просто в жизни нашей уже ушло, они так и говорят: «Сергей Геннадьевич, это неправильно». Да и многие из вас, в прессе, подсказывают: тут и там неправильно, там надо больше внимания.

– Тех, кого вы назвали, достаточно? Мне кажется, этого мало для масштабов, в которые вы целите, говоря про желание развивать телеконтракт.

– Наверное, народа мало, чтобы сделать золотую обертку лиги – как модно было раньше говорить. Такую, которая будет востребована партнерами, спонсорами, телевидением. Но надо вместиться в скромный бюджет, который нам выделяется. Мы живем только на взносы (около 12 миллионов рублей с клуба за сезон, за 16 клубов – 192 млн – Sports.ru), и повышение взносов у меня происходило всего один раз за все время.

Мы хотим пересмотреть финансовую модель лиги. Мы должны жить не только на взносы, а на процент от дохода. Не должен я изыскивать дополнительные средства и просить партнеров помочь в чем-то лиге помимо контрактных обязательств. У нас должна быть четкая система: зарабатываем мы 100 рублей – 10 остается в лиге на развитие, сотрудников и так далее. Остальное распределяется клубам. Мы пока к такой модели не пришли. И мне очень сложно будет клубы убедить, чтобы это случилось.

У нас сейчас 49-52 человека – это мало, наверное. У Бундеслиги, например, есть свой продакшн, который сидит в другом городе. В штате у Зайферта около 400 человек.

– Мне вообще странно, что лига юридически оформлена как некоммерческая организация, когда ваша цель – зарабатывать. 

– Мы как раз только что изменили форму правовую, перерегистрировали устав.

– Почему так долго жили некоммерческими?

– В свое время мы и не зарабатывали себе, а были как агенты для клубов.

– Я как раз и говорю, что это устаревшая форма. С тех пор ландшафт изменился.

– То, что мы были некоммерческим партнерством, давало нам определенные плюсы в юридическом смысле. Но по смыслу ты прав: мы должны быть коммерческой организацией, которая привлекает телевизионных партнеров, спонсоров.

– Вернемся к стратегии. Когда такой же вопрос про три слова задали Тебасу, он на втором месте назвал Data, то есть данные о болельщиках. Насколько хорошо вы представляете себе аудиторию РПЛ? Кто эти люди?

– Я стал хорошо ее представлять после ребрендинга лиги, у нас были неоднократные опросы. Она поделена на три сегмента: молодежь, наше первое цифровое поколение, семейная аудитория, поколение переходного периода и поколение советского футбола, кто несет наследие и традиции.

– Что делать, чтобы увеличить молодую аудиторию? Знаете, чем она интересуется?

– Я думаю, что она интересуется дигитальными платформами, различными заманухами, которые есть. К примеру, есть интерактивный футбол – электронный, так назовем его. В Казани перед матчем на стадионе устроили игры – и привлекли молодежь. А затем публика осталась и присутствовала на матче. Акции, которые мы планируем проводить, их очень много.

– Аудитория, которую вы отнесли к корневой, росла во времена, когда футбол был одним из главных и легкодоступных развлечений. Сейчас футбол – не приоритет. То, с чем футбол должен конкурировать за внимание, эту аудиторию хорошо изучает, подстраивается под ее потребности и забирает ее. Футболу в этот момент нужно бороться. Даже руководитель «Ливерпуля» называет игру Fortnite своим конкурентом. РПЛ знает Fortnite, например? Мне кажется, что здесь РПЛ не особо хорошо представляет свою стратегию.

– Наши самые популярные клубы целят в эту аудиторию, лига может учиться на хороших примерах. Возможно, ты прав, что этому направлению надо пристальное внимание уделить. Все это должно работать в совокупности. Мы учтем это.

– Вы сами смотрели, например, «Амкал»?

– Кого?

– «Амкал», команда блогеров, обзоры матчей которой смотрит более миллиона человек.

– Честно – нет.

– А вам неинтересно было? Это ж целое явление.

– Я посмотрю обязательно, даю слово. К сожалению, в последний год очень жесткий график. Но посмотреть можно, ты прав.

Почему РПЛ гордится стабильностью, а не ростом. Sports.ru считает, что лига не контролирует многое вокруг себя – Прядкин отвечает

– Можете выделить три вещи за все время работы в лиге, которыми вы гордитесь?

– Даже сейчас как-то мне не по себе говорить это, но я все равно скажу. Несмотря на все кризисы, которые переживала наша экономика и индустрия, нам всегда удавалось сохранить спортивную целостность соревнования – не было такого, чтобы клуб не доиграл сезон.

– Вы согласны, что это грустно звучит?

– Во всяком случае хорошо, что при мне этого не произошло.

Второе – абсолютно непредсказуемый чемпионат. У нас нет стабильных чемпионов, как «Реал» или «Барселона», «Бавария», которые доминируют на протяжении десятков лет.

– Но это не мешает испанскому и немецкому продукту развиваться.

– Не мешает. Но если говорить про чемпионат – это плюс. Мы обменивались информацией с европейскими коллегами, и смотреть на сводную табличку очень интересно: 5-6 клубов у нас чемпионами могут становиться.

А в каком европейском чемпионате (понятно, что там собраны все лучшие игроки, другая мотивация, особенно в еврокубках) команды, которые борются за выживание, постоянно отбирают очки у лидеров? Это не конкуренция?

– Конкуренция, но это и в Испании и Англии есть.

– Думаю, примеров все же мало. Там тоже разносят в пух и прах.

– А что такая конкуренция дает РПЛ на дистанции?

– Это может давать то, к чему мы все стремимся – развитие футбола в регионах, подготовка молодежи, стимул попасть в большую команду. Это что касается спорта. А с точки зрения бизнеса многое это не даст, да, согласен, с учетом, что многие из этих команд зависят от бюджетов регионов. Ровно поэтому мы говорим про интенсивность чемпионата и большее количество топовых матчей.

– Я бы вернулся к вашим словам о том, что при вас никто не снялся. У вас какие эмоции от того, что приходится гордиться стабильностью, а не ростом? Вы же приходили не держать то, что есть…

– Ты хочешь сказать, что не дрейфовать, а развиваться? А я и не скрываю: я недоволен нашими доходами. Надо прибавлять в коммерческой деятельности, поэтому мы и обновили команду. Я хочу больше, но, к сожалению, такая действительность.

Но я доволен тем, какой продукт сейчас у нас – с точки зрения организации чемпионата. Что, у нас чемпионат организован хуже, чем в Германии, Англии или Испании? Не хуже.

Я доволен нашей материальной базой, пусть это будет третье. Безусловно, это заслуга чемпионата мира, но совсем в прошлое ушли вопросы полей – только в Сочи сейчас затронули, но это рабочие моменты, уже справились. Я доволен, что в первом дивизионе есть 4-5 команд с современными аренами – такого в жизни не было! Играли на таких огородах! Даже в Премьер-лиге. В спортивном блоке, с приходом Александра Валерьевича Дюкова, мы сейчас больше углубляемся: интенсивность игры в лиге, подход к тренировочному процессу и так далее. Это частные возможности каждого клуба и тренера, но с точки зрения спортивного хозяйства – огромный прогресс.

Доволен, как сейчас календарь делается. Мы раньше раздавали клубам пять версий календаря – и сколько пота и крови стоило согласовать его. Новый принцип составления календаря продавила лига.

– Вот давайте обсудим календарь. Я в феврале 2019-го как раз рассказывал про его проблемы. Поговорил с исследователями о минусах таблицы Бергера, которой вы пользовались, и пришел к вам, говорю: вот есть возможность сделать календарь по алгоритму. Ответ лиги: никакой компьютер не справится с нашими условиями, климатические нормы туда не вбить, это слишком дорого. Про деньги – окей, я могу понять логику, что все надо продавливать через клубы и объяснять, зачем надо платить. Но к вопросу про то, что лига продавила, – разработчики календаря пришли к вам сами. 

– Нет, процесс был гораздо сложнее.

– В чем? В декабре 2018 года лаборатория ВШЭ пришла к вам с предложением.

– Почему? Изначально ребята из рабочей группы – Савин, Суворов – пришли и сказали: «Сергей Геннадьевич, вот есть такая система». Я дал задание: работайте. Ребята уже общались с ВШЭ, после чего представили мне новые принципы составления календаря и само решение.

– Высшая школа экономики сама пришла и предложила: давайте мы сделаем календарь. Это рассказывал директор лаборатории спортивных исследований Дмитрий Дагаев.

– А что плохого в том, чтобы движение шло с двух сторон? Более того, клубы надо было убедить, так как разработка тоже стоит денег.

Расскажу пошагово. Раньше из пяти вариантов я оставлял два. Потом, чтобы избегать лишних споров, я вообще стал говорить нашим составителям: вы не раздавайте клубам ничего, дайте одну версию – и все. У нас было 3, потом 10, потом 12 критериев для календаря. Потом мы на Таганке тянули шары, чтобы к нам не было претензий со стороны клубов. Потом пришли к новому формату – как ты говоришь, который ребята предложили. Мы опробовали это, и я очень доволен.

– Но обидно, что не лига изучила, что есть возможность применить алгоритм.

– Ты думаешь, мы не изучали? Изучали.

– А почему тогда по таблице Бергера делали? Это же недорого – с алгоритмом.

– Как раз вопрос смены поколений. Виктор Львович Пышкин, уважаемый наш работник, сидел, у него была эта табличка. Наверное, пораньше надо было все это сделать.

– Дальше – ребрендинг. Насколько я понимаю, его продавили топ-клубы – чтобы обратиться к студии и освежиться.

– Топ-клубы поддержали, так давай скажем.

– А инициатива от кого исходила?

– Инициатива шла и от лиги, и от клубов, ведь она была заложена в предыдущую стратегию.

– К чему веду. Общее ощущение: лига полностью не контролирует то, что происходит вокруг. Она может контролировать спортивную часть, но на многое повлиять не в силах. На медиаконтракт, например, вы повлиять не можете. Потому что «Матч ТВ» монополист, все решается иначе.

– Почему мы не можем повлиять? «Матч» предложил нам контракт из расчета, что еще 500 миллионов рублей лига будет платить за производство. Я в переговорном процессе убедил «Газпром-медиа» сократить затраты на производство на 200 миллионов и эти деньги приплюсовать к доходу лиги. И клубы меня за это благодарили. Отдельно хочу сказать спасибо руководству «Газпрома». В рамках каких-то процессов мы влиять можем. Понятно, что я не могу сделать, чтобы «Газпром-медиа» дал мне 100 миллионов евро.

Я не соглашусь, что мы не контролируем. Здесь должен быть инструментарий воздействия на клубы. К сожалению, инструментов воздействия на клубы у нас не так много. Конечно, все взаимосвязано, как в сосуде, но наличие хорошего, солидного, устраивающего всех дохода лиги – это инструмент воздействия на клубы. А когда ты говоришь владельцу большого клуба: «Вы получите 5 миллионов долларов за коммерческие права от Премьер-лиги» – это его не очень заинтересует.

– Насколько я знаю, в переговорах вместе с телеконтрактом «Матч ТВ» досталась часть коммерческих прав. И теперь РПЛ может подписать только три категории: букмекера, титульного спонсора, технического спонсора – остальных продает «Матч». Поправьте, если я неправ.

– «Газпром-медиа» представил схему реализации медиаправ: доходы, прогнозы, производство и так далее. Была поставлена общая сумма – называть ее не могу (цифра, которую неоднократно называли медиа – 2 миллиарда рублей минус затраты на производство – Sports.ru).

Раньше у нас было пять наших спонсорских категорий, которые не относились к «НТВ-Плюс» и «Матч ТВ». Продавали их мы. Сейчас «Газпром-медиа» – с учетом суммы контракта и отсутствия конкуренции – предложил такой вариант, чтобы три основных пакета остались у нас, а для остальных было единое окно входа на «Матч ТВ». Им ведь надо чем-то отбивать затраты.

Это не я принимал решение – это обсуждалось на правлении, состоящем из ведущих клубов, дальше вопрос вынесли на общее собрание клубов.

– Вы согласны, что это ослабляет позиции лиги?

– С одной стороны, это ослабляет. С другой стороны, такие деньги нам никто больше не предложил. 

– Но вы чуть иначе рассуждали еще в 2012 году – и мне те слова даже симпатичны, без иронии: «Чего мы хотим? Я могу сказать, чего мы точно не хотим. Мы не хотим продавать права полностью. Мы намерены оставить за собой контроль за качеством картинки. Продакшен должен быть наш. Мы хотим предлагать готовый продукт: трансляции, передачи, обзоры туров, нарезки опасных моментов… Все это должно быть сделано в едином формате».

– Под любым словом подпишусь.

– В том же 2012 году вы отказались отдать эксклюзивные права ВГТРК, который готов забрать все-все-все, и подписались с «НТВ-Плюс» на меньшие деньги, чтобы вырасти, контролируя продукт и продавая все спонсорство самостоятельно.

– Это говорилось в другом историческом ландшафте: был не один спортивный вещатель. Я и сейчас могу повторить эти слова, в идеале – чтобы в новом контракте производство было за нами, чтобы мы все контролировали. Лига обязана это контролировать. Это наш продукт.

– По сути, вы говорите про возвращение «Лиги-ТВ».

– По сути, да.

В 2018 году у нас лежало два варианта. Там было агентство Dentsu вместе с Первым каналом, который хотел показывать 12 или 13 матчей – и это все давало значительно меньше денег при бешеном продакшене. В итоге сумма, которую предлагал «Матч», оказалась в разы больше того, что мы набирали сами. Когда мы все это проанализировали, клубы решили отдать все права «Матч ТВ».

– Постфактум вы согласны, что рыночно для лиги было бы выгоднее сделать шаг назад, зарабатывать меньше, но развязать себе руки независимостью?

– У нас сейчас так реализуются международные права.

Я могу занять такую жесткую позицию, если у меня будут лежать 2-3 предложения, которые будут конкурировать с предложением «Газпром-медиа». Загвоздка в том, что сейчас у нас нет такой конкуренции.

Тогда, в 2018-м, конкуренция была только в одном сегменте – в диджитал, там было 4 компании. Мы хотели это сделать, мы к этому шли, все просчитали, даже производили бы картинку, наняли бы партнеров – нужно было бы только контролировать качество, но у нас и технический регламент был разработан для конкурса.

Телеконтракт: грустная история крушения «Лиги-ТВ», монополия «Матч ТВ», два года без РПЛ на международном рынке. Чего теперь хочет лига

– Мне кажется, что переломный момент в том, как сейчас устроен бизнес лиги – крушение «Лиги-ТВ». И тут опять к вопросу про ресурсы лиги. По моей информации, история этой компании началась с «Зенита». Он провел исследование, понял, что не может увеличить доходы вне контекста лиги и что надо что-то делать с медиаправами. Они изучили разные модели, взяли за пример Бундеслигу и пришли с предложением в лигу. Так было?

– Возможно, это так было. Возможно, как-то по-другому – надо поднять записи. Но толчок кто-то дал, конечно. 

Еще ведь многие недопонимают тонкости закона о спорте. Все права принадлежат федерации – за исключением КХЛ и Единой лиги ВТБ. Эти права федерация (РФС) передает нам – и там очень четко прописано, что они передаются нам только при одном условии. Это условие реализации пулом (все матчи должны продаваться централизованно, клубы не могут реализовывать игры сами по себе; так, например, в Греции недавно поступил ПАОК, в России это невозможно – Sports.ru).

Если вы разорвете пул – федерация вправе забрать эти права. И «Зенит» понимал, что в точности делать в той немецкой конфигурации это невозможно. Недостаток наших лиг в том, что они покупают права у своих федераций – а такого нет ни в одной стране, ни у Тебаса, ни у Зайферта. Мы за права платим РФС. Я когда говорю об этом западным коллегам, они не понимают, что это такое. А у нас закон о делегировании прав. 

– «Лига-ТВ» начала очень бурно: по моей информации, где-то за полтора-два года был скачок с базы 30-50 тысяч подписчиков «НТВ-Плюс» до 500 тысяч.

– На пике было около 600 тысяч подписчиков, да. 

– Почему дальше не получилось? Ведь она начала затухать еще до того, как пришел «Матч ТВ». 

– Она не стагнировала. Ты имеешь в виду, что ушел Илья Геркус – и статистика чуть-чуть пошла вниз? Я бы не сказал, что там была стагнация.

– Тогда почему она закрылась? 

– Причина – передача всего инструментария «Матч ТВ».

– А в чем была причина ухода Ильи Геркуса? При нем количество подписчиков выросло более чем в 10 раз. Цифрами вы могли быть довольны. 

–  Была большая расходная часть бюджета. В этом была претензия. Хотя понятно, что для роста нужно было вложиться. У нас сейчас есть предварительные переговоры с рядом структур, которые хотят играть только вдолгую. Сейчас не играют на короткой дистанции – и правильно делают. Надо работать на 8-10 лет.

– Получается, это была ошибка, когда вы зацепились за размер трат при уходе Геркуса? 

– Возможно. В «Лиге-ТВ» был наблюдательный совет из числа владельцев клубов, я тоже был членом наблюдательного совета. Совету не понравились отчеты – были очень большие затраты. Наверное, надо было просто перетерпеть. В принципе, мы правильные шаги делали.

– Я слышал такую версию: чтобы сократить выросшие расходы, в компании сократили штат – следом упала работа с площадками трансляций, начала стагнировать подписка. 

– Мы не сокращали. Она закрылась. Это была предподготовка к передаче [«Матч ТВ»].

– Команда Геркуса ушла в начале 2014-го. Потом подписка стагнировала в сезоне-2014/15. Один из людей, работавших тогда в клубе РПЛ, мне сказал: «Мы сами убили свое развитие». 

– Мы шли к развитию подписной модели, правда хотели это делать. Да, при команде Геркуса был пик. Потом был Гершкович-младший. Разве стагнация при нем была?

– Подписка расти перестала. 

– Не буду сейчас спорить. Потому что очень долго еще закрывали компанию. Но главное: стратегически это был правильный путь.

– Конечно, правильный. Просто у вас уже была охвачена хардкорная футбольная аудитория – в районе 400-500 тысяч. Чтобы расти вширь, нужно вкладываться в развитие, в агрессивную рекламу.

– Когда мы обсуждали с «Матч ТВ» новый контракт, мы заострили внимание на подписке – оттуда и взялся KPI в 900 000 подписчиков к концу 2020 года. Но, к сожалению, пока до этих показателей не доросли.

При продаже следующего телевизионного контракта дигитальные платформы нам надо будет выводить в отдельный тендер. Еще года три-четыре – и они будут давать большое подспорье в финансировании клубов.

Отмечу, что хотя «Матч ТВ» начал большую работу по борьбе с пиратством, проблема существует. Сейчас сделали анализ. Оказалось, по сути, налево уходит аудитория, сопоставимая по размеру с аудиторией «Матч Премьер». Если бороться с пиратством и приплюсовать эту сумму к контракту – теоретически можно увеличить его в два раза.

– Планка в 900 000 подписчиков к концу года не достигнута и близко – летом «Матч» говорил о 600 тысячах, с тех пор аудитории сильно не прибавилось. Насколько я знаю, используя этот пункт контракта, клубы хотят получить небольшую часть прав – например, выкладывать хайлайты в интернете.

– KPI был заявлен нами, а «Матч ТВ» его подписал, поэтому мы будем обсуждать решение по этому пункту. Один из способов, который предложила рабочая группа, – попросить забрать часть инвентаря, который не реализуется. Речь идет о второй половине этого и всем следующем сезоне. Чтобы мы, используя этот инструментарий, могли заработать дополнительные средства. Пока это все, что я могу сказать до переговоров с «Матч ТВ».

– Если представить, что «Матч ТВ» нет и вы можете что угодно делать, как будто вы в Бундеслиге, то медиаконтракт – он какой? 

– Продакшеном и контролем занимаемся сами. Один матч и хороший обзор тура показываем на федеральном канале. Остальное я бы все увел в платную подписку. И что особенно важно: в диджитал-среде должен быть очень удобный, интуитивно понятный сервис для просмотра матчей. Плюс продумать вопрос дистрибуции в различных онлайн-сервисах и у операторов спутниковых и кабельных каналов. 

– Вы сказали про международные права. С ними получилась неприятная история: прошел ЧМ-2018, мог быть некоторый интерес к российскому футболу, а вы два года не могли продавать права на международных рынках. Что случилось?

– Мы не могли выходить на тендеры, так как шло разбирательство с агентством IMG, которому на тот момент принадлежали права. У нас были предложения, но мы не могли даже заикаться о переговорах, пока не закончили действующие отношения. В итоге мы заключили мировое соглашение, по которому получили компенсацию.

– Почему возник суд?

– У нас были переговоры с beIN Sports в Париже. Договорились о приличной сумме – около 10 миллионов долларов. Это в разы отличалось от предыдущего контракта. Но у IMG было приоритетное право повторить предложение и получить права. Они, наступив себе на горло, чтобы не отдавать права beIN Sports, повторили это большое предложение. Какое-то время они платили, но потом решили отказаться от взятых на себя обязательств.

Мы с этим не согласились и доказали свою правоту. – Теперь вы продаете все международные права сами. Я так понимаю, вам помогает агентство Sportradar.

– Мы не отдавали права в одни руки. По Балканским странам один партнер, по СНГ – другой, по Латинской Америке – третий.

– Но пока у вас в РПЛ нет отдельного сотрудника, который бы вел эти переговоры. Так?

– По сути, нужна дирекция медиаправ, которая занимается производством видео и его реализацией внутри рынка и за его пределами. К сожалению, у нас пока нет возможности ее содержать. Но, как я уже говорил, мы попробуем со следующего большего контракта поменять финансовую модель лиги – и брать определенный процент доходов на такое развитие. Но пока это перспектива.

– Сколько вам сейчас приносит международный рынок в сравнении с «Матч ТВ»?

– Пока это несколько миллионов долларов в год.

Бюджетная игла, губернаторы и прощение «Тамбова»

– Вы всегда много говорили про иглу бюджетного финансирования. В 2011 году: «Когда страна вступит в ВТО, бюджетное финансирование однозначно прекратится. Задача Премьер-лиги в том, чтобы помочь клубам в этом переходе».

– Желание лиги неизменно – уйти от бюджета.

– Ну это невозможно.

– Да, сейчас невозможно.

– Скажите, что по пунктам вы делали, чтобы все-таки снизить эту зависимость?

– Надо повысить доходность лиги. Мы можем заработать только с телевизионного контракта. Если повысим его – не будет такой иглы.

– Вы еще говорили, что хотели получить от «Тинькофф Банка» большую сумму.

– Мы начинали с предложения очень большой суммы, в два раза выше итоговой (лига получает 300 млн рублей – Sports.ru). И отмечу, что «Тинькофф» не был единственным банком-претендентом. Также предлагали этот пакет «Газпромбанку», ВТБ и другим финансовым структурам.

Но контракт с «Тинькофф Банком» очень важен для развития коммерческой деятельности. Это успешный, яркий, рыночный партнер, сотрудничество должно многому научить и нас. Все-таки современное спонсорство – это активная маркетинговая работа. Банком пользуется молодежь, он в тройке по клиентской базе. Такой контракт важен для имиджа лиги.

– Вы согласны, что банк может дать вам больше знаний об аудитории, чем у вас есть?

– Я не могу рассказывать о деталях работы по контракту, но я согласен, что с точки зрения полезности это очень большой контракт. В категории титульного спонсора можно проводить тендеры, где победит сильнейший. Такой же тендер было бы неплохо в будущем провести по каждому каналу, по производству.

– В контексте бюджетного финансирования я не могу не спросить про «Тамбов». Вы несколько раз говорили, что гарантиями не будете считать ни какую-нибудь бумажку, ни слово губернатора – ничего. И что случилось с «Тамбовом»?

– Мы как лига не участвуем в финансовом лицензировании. С недавних пор есть только несколько критериев, на которые мы можем влиять: допуск стадиона (учитывается в том числе минимальная вместимость), работа со зрителями.

Я спросил, как «Тамбов» прошел лицензирование. Оказывается, в финансовом разделе есть гарантия, но нет суммы. Нет минимальной суммы для команды. Сейчас на эту тему идут обсуждения.

Я уже подсчитывал, сколько лига им должна до конца сезона. Есть небольшая сумма, которую мы дадим. Я точно сделаю все возможное, чтобы «Тамбов» доиграл, потому что мне важно сохранить целостность соревнования.

– Остается вопрос про стадион. Вы дали им время, потому что подействовали документы от губернатора?

– Да, мы сразу требовали дорожную карту. Ее предоставили. Даже были гарантии: комитету по спорту были выделены деньги на реконструкцию стадиона. Я недавно был в Тамбове, и губернатор Никитин сказал, что очень сожалеет, что не смогли провести реконструкцию в силу ряда причин.

– Вам не кажется, что есть историческая проблема в том, что РПЛ и ФНЛ не связаны между собой, что это не единая лига, где можно контролировать уровень клубов?

– В идеале было бы сделать две лиги – 12 клубов в первой, 12 – во второй. Возможно, увеличение количества топовых матчей повлечет за собой увеличение телеконтракта – тогда часть средств от него можно распределять на так называемую РПЛ-2 или ФНЛ. К этому надо стремиться, но при обсуждении надо учитывать много факторов.

– Просто представьте: в РПЛ выйдет условный «Нижний Новгород», которому в 2019 году 388 миллионов из 435 дала область, там тоже что-нибудь случится – и деньги перекроют.

– Я тоже говорю: придет в какую-нибудь область губернатор, который любит бобслей или хоккей, – и каюк футболу. Но что сделать, если мы живем так?

Мы сидим на бюджетной игле. В РПЛ половина – это частно-государственные партнерства типа РЖД, «Газпрома», «Ростеха», таких можно восемь набрать. А восемь у меня сидят на бюджетах.

А в ФНЛ из 20 клубов, думаю, 18 сидят на бюджетах.

13 лет во власти и безальтернативные выборы

– Вы во власти 13 лет. За это время все вокруг изменилось. Вы можете сравнить себя в конце 2007-го и себя в конце 2020-го?

– Ты знаешь, я затрону даже не 2007-й, а 2001-й, когда на моих глазах происходило становление Премьер-лиги. Я недавно открыл несколько сюжетов с матчей того времени. Это, конечно, небо и земля. Это не только моя заслуга, это заслуга всех людей, которые работают в индустрии футбола.

Но очень многое изменилось именно в последние годы. Из основного – конечно, это ребрендинг. Мы очень долго к нему шли. Прежнее позиционирование – оно у меня даже в папке еще есть – больше относилось к советской эпохе. Кстати, вспоминаю, по-моему, тогда тоже опрос проводили. Но какие в то время опросы? Сейчас все скакнуло – все в других измерениях. И мишка наш очень здорово лег, лига стала узнаваемее. Даже западная аудитория очень здорово мишку оценила.

Конечно, развитие социальных сетей и визуальной составляющей должно играть очень большую роль. Многие из моих ребят меня к этому подталкивали. Мы стали более открытыми. В этом направлении у нас была стагнация.

Из последних реформ – изменение управленческой структуры лиги. Наверное, за все время моей работы управление лигой менялось раза два всего. Сейчас мы достаточно грамотно подошли к этому вопросу – есть молодая команда, есть три ключевых блока. Это спортивный блок, блок коммерции и маркетинга, блок оперативной деятельности (финансы, хозяйственная деятельность, юридические вопросы).

– Вы приходили во времена, когда лига была просто организатором матчей. Теперь лиги – это медиакомпании. Бундеслигой, например, руководит воспитанник MTV. Вы сами как чувствуете, поспеваете за измененениями?

– Я вот буквально пару недель назад встречался с президентом Бундеслиги Кристианом Зайфертом. Он с 2005 года работает в Бундеслиге, а я в РПЛ – с 2007-го. У него контракт рассчитан еще на два года, и он мне сказал, что продлевать его больше не будет. Все, он будет уходить.

Ему, как медийщику, было достаточно легко решать ряд вопросов с аудиовизуальными правами, он все это понимал. Но он говорит, что он не то что устал – нужна передышка. Я тоже считаю, что за всеми процессами один я не успеваю. Изменения происходят очень быстро. Без молодых ребят, которые приходят к нам в последние 3-5 лет, достаточно сложно все сделать.

– Все 13 лет, что вы руководите лигой, вы безальтернативный кандидат на выборах. Это проблема для лиги?

– Не вижу проблемы.

– Всегда хорошо, когда есть спор, дискуссия. Люди приходят, говорят: я хочу так, так и так. Другой отвечает: а я считаю, что надо по-другому.

– Наверное, это вопрос не ко мне. У нас либо президент действующий может выдвигать сам свою кандидатуру, либо члены общего собрания. Мне было бы некорректно себя выдвигать – это делали клубы. Значит, есть доверие, я устраиваю их. Есть ряд руководителей и владельцев клубов, которые говорили, что доверяют. Мне некорректно говорить о себе много, я не такой незаменимый менеджер, но раз они доверяют мне – я работаю.

Ты говоришь с точки зрения демократии, хочешь, чтобы были разные подходы? Пусть выдвигают. Я же не могу клубам сказать: «Ребята, чего вы меня одного выдвигаете, выдвигайте еще кого-то». Это же некорректно с моей стороны.

– Я про другое. Вам самому не хватает другого мнения, не хватает спора? Мне, например, в работе нравится, когда мне говорят, что я не прав – начинается полезная дискуссия.

– Пожалуйста! Я очень доволен тем, что мне мои ребята говорят: «Не надо так делать, давайте иначе». Я никогда не навязываю свое мнение. Я всегда прислушиваюсь к мнению соратников. Еще отец – царствие ему небесное – всегда говорил, что очень надо уважать подчиненных, коллег, чтобы даже на пенсии ты шел по улице, а тебе с другой стороны кто-то из бывших подчиненных кричал: «Геннадий Семенович, здравствуйте! Как здоровье?» Это уважение. Безусловно, я, как и ты, люблю спорить. Иногда я бываю и неправ. Я неоднократно говорил, что один никогда не справлюсь. Я ребятам даю инициативу, они многие вещи делают самостоятельно. Если у них что-то не получается – включается мое лобби, мое влияние и авторитет.

История компании, которая работает в офисе РПЛ

– Мне давно очень интересна одна история вокруг РПЛ. Есть компания, которая занимается организацией чартерных перелетов разных команд РПЛ – «Авиаальянс». И она сидит прямо в вашем офисе. 

– К сожалению, они уже сокращают у нас все свои офисные помещения. И не только они, субарендаторы уходят. Но к «Авиаальянсу» мы не имеем отношения.

– Просто ими летает четверть (а то и больше) команд РПЛ, и они сидят в вашем офисе. Отсюда вопрос.

– Там работает очень работоспособная девушка (Екатерина Демьянова – Sports.ru). Если кто-то думает про какие-то меркантильные интересы: повлиять на клубы и иметь что-то с клубов – это очень тяжело.

С «Авиаальянсом» нас познакомил Алексадр Аркадьевич Мейтин (директор по безопасности РПЛ – Sports.ru). Он был знаком с этой компанией ранее. Но с точки зрения меркантильности нас никак не привяжешь.

Александр Мейтин

– Я слышал такую версию: когда у «Оренбурга» в этом году были проблемы с лицензированием стадиона, была рекомендация летать через эту компанию. «Оренбургу» лицензию выдали, летом он точно летал с «Авиаальянсом».

– Неправда. Я не давал и не мог дать такой команды. При всем моем опыте службы я понимаю: даже если бы и возник соблазн на что-то повлиять, рано или поздно это где-то вылезет. Ни один из партнеров не скажет, что для того, чтобы получить лицензию или ввести что-то, Сергей Геннадьевич что-то просит.

– Так вас никто и не обвинял. Вы сами сказали: Мейтин познакомил с компанией, а он как раз занимается стадионами.

– Я не знаю, какие у него есть способы воздействия на выдачу лицензии. Он у нас входит в состав комиссии по сертификации стадионов. Все.

– Речь как раз о ситуации со стадионом.

– Мы можем давать клубам информацию по тому или иному вопросу.

– То есть вы советовали летать «Авиаальянсом»?

– Нет. Мы можем просто давать клубам информацию. Могу привести пример. В свое время к нам пришла компания «Академсервис», которая занимается размещением. Они сказали, что готовы на партнерских отношениях участвовать в размещении команд – вы можете нас поддержать? Мы собрали на них материалы (что компания представляет собой) и сказали, что поддержим, если цена устроит клубы. Так и с «Авиаальянсом» многие обращались. Но занятия «ты мне – я тебе» нет, я положу конец такому сразу. Я многое прошел и видел в жизни, у меня к этому жесткое отношение.

И еще важный момент: я не хочу иметь отношения к бюджетным деньгам.

Где-то в телеграм-каналах пишут, что Прядкин собирается взять на себя идентификацию болельщиков – но я к этому никакого отношения иметь не буду. Я с чистой совестью сюда пришел и с чистой совестью хочу уйти. Мне абсолютно не надо, чтобы меня проверяли в КРИ (контрольно-ревизионная инспекция) или Счетной палате. У меня есть доверие, есть цели и задачи, есть место, где я чуть-чуть в бизнесе зарабатываю – не здесь, это не связано со спортом.

– А где бизнес?

– Я один из соучредителей одной из айтишных структур. Типа «Рамблера», «Яндекса» – но значительно ниже уровнем. Там 3-4 акционера, я в свое время, когда у меня были небольшие деньги, вложился – и все. Честно, пока не дает так, как ожидалось. Надеюсь на будущее.

У меня есть то, чего мне хватает.

Мысли об уходе. Что мотивирует оставаться президентом РПЛ

– Был ли за все эти годы день, когда вы думали: к черту это все, уйду? 

– Иногда бывает, подходит.

– И что вы делаете в такие моменты?

– Ну ничего. Ты знаешь, у меня неплохая школа еще до этого была. Я не привык сдаваться. Бывало очень трудно. Я вот никому никогда не говорил так, первый раз вам говорю: «Вот сядьте в это кресло, пусть кто-нибудь сюда сядет».

– Вы говорили все-таки так.

– Кому?

– Вы говорили критикам: хотел бы, чтобы кто-то из вас хотя бы составил календарь…

– Пусть о календаре. А вы представьте себе круг: тут руководители «Зенита», «Спартака», ЦСКА, «Локомотива», «Сочи», «Ростова», «Ахмата». Я посажу вас в это кресло. У всех – разные требования, которые не сходятся одно с другим, но решение нужно принять одно, которое устроит всех. Думаешь, это легко?

У меня аппарат один раз перегрелся от одного губернатора. Я сказал: вы играть на этом поле не будете, нам надоел ваш газон, на котором люди ломаются, это не газон, а болото. Он мне сказал: я буду звонить Мутко, в администрацию президента, у меня будет целая манифестация, если игра не состоится. Найдите решение в такой ситуации. Это трудно. Бывает, у меня наступает такое вот, и я думаю: мне надоело. А еще когда уговариваешь. По календарю, например, кому-то говорил двадцать раз: это не так. В этот раз я десять раз ребятам сказал, чтобы все участники европейских турниров были в равных условиях.

Тяжело. Работа тяжелая, но я ее люблю. А иногда, ты прав, бывает такое.

– Что вас держит тут?

– Меня сдерживает то, что я не люблю сдаваться. Это первое.

Я люблю справедливость. Должна быть справедливость. Я всегда играл честно со всеми. Никто – даже среди крупных чиновников или по службе моей – не скажет, что я когда-то играл нечестно. А когда необоснованно обливают грязью ни за что – это не конструктив. Это не те люди, которых надо уважать. Я такое терпеть не могу. Потом кто-то признает, что это было то-то и то-то.

Меня это наталкивает на мысли о том, что я не сдаюсь. Перешагну. Я если уйду, то просто завершив работу. Как говорил Мутко в свое время, чтобы бюджетик в ноль был, никаких долгов не оставалось, чтобы ребята были нормальные, которые продолжат дело, и чтобы Премьер-лига процветала. Я не вечный.

Только это сдерживает. Я не хочу сдаваться. И еще важна поддержка клубов.

Не будет ее, скажут клубы «Геннадьич, все, устали» – не вопрос, тогда я уйду тоже с чистой совестью – ну, не устраиваю. Пока устраиваю, буду работать. 

Фото: Gettyimages.ru/Olivier Matthys; РПЛ/Александр Ступников/Спартак; premierliga.ru; fc-zenit.ru; instagram.com/photoponomarev; РИА Новости/Александр Гальперин, Александр Вильф, Михаил Воскресенский, Виталий Тимкив, Павел Лисицын, Алексей Филиппов, Максим Блинов, Нина Зотина, Илья Питалев, Александр Ступников, Алексей Даничев, Михаил Киреев